Жертвами Геннадия Михасевича, «витебского душителя», стали десятки женщин. Но от преступлений Михасевича пострадали не только они — за его убийства и изнасилования получили сроки 14 невиновных, одного из них расстреляли. Как все-таки вышли на Михасевича? Об этом в своем тру-крайм подкасте рассказывает журналистка из Беларуси Саша Сулим.
Разобраться в запутанной истории душегуба Михасевича журналистке помог Мечислав Гриб, в те годы он возглавлял Управление внутренних дел и занимался расследований преступлений маньяка. Оказалось, что в этом деле не один злодей, как кажется на первый взгляд.
Июль 1972 года: в поле на окраине Витебска находят тело молодой женщины со следами от жгута на шее. Свидетельница рассказывает милиции, что в тот день рядом с местом убийства видела троих парней с овчаркой. Валерий Ковалёв, Николай Янченко и Владимир Пашкевич становятся главными подозреваемыми по делу. Под жестокими пытками Ковалёва заставляют дать признательные показания. Главным доказательством послужила фотография собаки мужчины — щенка, мало похожего на овчарку, и показания его так называемых подельников, которых тот же следователь угрозами расстрела вынудил оговорить друг друга. Ковалёву дали 15 лет, Янченко — 12, Пашкевичу — 2,5 года. В итоге Пашкевич и Янченко отсидели свои сроки полностью, Ковалёв вышел на свободу через 12 лет — после поимки настоящего убийцы.
Сентябрь 1979: недалеко от ж/д вокзала в Полоцке находят тело еще одной женщины. Вскоре задерживают подозреваемых в убийстве: Николая Тереню и его подругу Людмилу Кадушкину. Тереня был хорошо знаком местной милиции, он уже отсидел за разбойные нападения, нигде не работал, сильно выпивал. Работу с Тереней и Кадушкиной следователь вел по той же схеме, что и с Ковалёвым, Янченко и Пашкевичем: признательные показания выбивались под угрозой расстрела. На суде Тереня стал отказываться от ранее данных показаний, сказав, что он себя оговорил под давлением. Однако Кадушкина стояла на своем до последнего, поэтому суд назначил Терене высшую меру наказания — расстрел. Его подруга получила 10 лет тюрьмы.
В мае 1984 года по подозрению в убийстве студентки Татьяны Кацубы задерживают Олега Адамова, шофера грузового автомобиля. Под давлением Адамов пишет явку с повинной, после чего пытается покончить с собой. Тогда мужчину переводят в психиатрическую лечебницу и начинают колоть сильнодействующие препараты, допросы при этом не прекращаются. После 4 или 5-го обыска у Адамова находят фотографию убитой, хотя во время предыдущих обысков этой улики дома у подозреваемого не было, да и с убитой студенткой водитель не был знаком. Адамову присудили 15 лет, но ему, если можно так сказать, еще повезло: он отсидел всего два года.
За почти 15 лет по так называемому витебскому делу были несправедливо осуждены 14 невиновных человек. Владимир Горелый получил 12 лет: он вышел из колонии спустя шесть лет после того, как полностью потерял зрение, после чего спился и умер. Николаю Орлу дали 15 лет, Виктору Мацкевичу — 10.
Как же вышло, что столько человек оказались осуждены за то, чего не совершали? За этими делами стоял следователь по особо важным делам, «беларусский Мегрэ» Михаил Жевнерович. Авторитет Жевнеровича был непререкаем: при жизни о нем писали книги, вручали награды и ордена, все его дела чудесным образом раскрывались. Позже в документальном фильме Виктора Дашука жертвы Жевнеровича расскажут, каким образом следователь добивался признательных показаний: он убеждал задержанных, что им не удастся доказать свою невиновность и адвокат не поможет.
«Насколько мне известно, Жевнерович не применял к задержанным физическую силу, он подвергал их моральному насилию. Мог проводить допрос по 12 часов, во время которого допрашиваемому не разрешалось сесть, а сам следователь располагался в удобном кресле», – вспоминает о методах «беларусского Мегрэ» Мечислав Гриб.
Убийства в городе продолжались, однако по телевизору об этом не рассказывали, чтобы не пугать народ, да и какие маньяки могут быть в СССР? Секса же не было, откуда же тогда взяться маньякам? Но слухи о насильнике не смогла сдержать ни Прокуратура, ни партия. Среди людей началась паника, женщины боялись выходить на работу в вечернюю смену.
Первая важная улика в деле, красный «Запорожец», на котором ездил преступник, появилась благодаря внимательности сотрудницы швейного фабрики «Ким». Она описала и приметы убийцы: широкие плечи, светлые вьющиеся волосы. Тогда же были опрошены все владельцы красных «запорожцев» и водители служебного транспорта, но никто не вызвал подозрений. Был среди и опрошенных Геннадий Михасевич, он же «витебский душитель».
В августе 1985 года в редакцию газеты «Витебский рабочий» приходит письмо от антисоветской организации «Патриоты Витебска», в котором сообщается, что убийства в области — это дел рук мужчин, которые мстят изменницам. Прислал записку сам убийца — Геннадий Михасевич, желавший пустить милицию по ложному следу, но прокололся. У правоохранителей теперь был образец его почерка. Тогда графологи изучили показания всех ранее допрошенных по делу, включая водителей служебного автотранспорта, и обнаружили нужный почерк.
8 декабря 1985 года был выдан ордер на арест Михасевича. Подозреваемый имел отличную репутацию: ударник труда, активист, член партии, народный дружинник, образцовый семьянин. В доме маньяка при обыске были обнаружены вещи погибших женщин.
Признательные показания Михасевич начал давать почти сразу. Сохранившаяся оперативная съемка свидетельствует: отойдя от первого шока после задержания, Михасевич стал рассказывать о своих преступлениях с явным удовольствием, абсолютно не раскаиваясь в своих действиях.
Мотивы, толкавшие его на новые и новые преступления, он объяснял так: «Время от времени, когда я оставался сам с собой, на меня находило какое-то состояние, которое меня побуждало выискивать женщину, с тем чтобы сначала пообщаться с ней, прикоснуться к ее телу, попытаться совершить с ней половой акт. Когда же я входил в контакт с женщиной, мной овладевало какое-то умопомрачение, в котором я женщин давил и убивал. Я считал, что женщину нужно непременно задавить, и в таких случаях ничего не мог с собой поделать. После убийства у меня наступало облегчение, о том, что совершил, я не сожалел».
Геннадий Михасевич заявил, что всего с 1971 по 1985 годы совершил 43 убийства, за что был приговорен к расстрелу. На суде, однако, рассматривались 36 доказанных случаев. Признания Михасевича вскрыли чудовищные факты фальсификации уголовных дел следователя Жевнеровича и его коллег. Кто-то получил выговоры, других понизили в должности, несколько человек были осуждены, но условно. Один прокурор получил 4 года тюрьмы за дело с подброшенной фотографией. Следователь, виновный в расстреле Терени, покончил с собой. А следователя по особо важным делам прокуратуры Михаила Жавнеровича просто отправили на пенсию. Дело, возбужденное против него, было закрыто в связи с объявленной к 70-летию Октябрьской революции амнистией.
