«Свобода не дается бесплатно». Интервью с Олегом Сенцовым
В 2014 году Олега Сенцова похитили в Крыму и более пяти лет он провёл в российских колониях. О том, как украинский кинорежиссёр стал врагом Путина, почему нельзя осуждать Романа Протасевича и чем Евромайдан отличается от беларусских протестов, читайте в интервью.
Не мог пройти мимо того, что происходило в Киеве на Майдане. Не смог пройти мимо того, что творилось в Крыму. Когда к тебе домой приходят вооружённые люди без опознавательных знаков, ты хочешь что-то делать, чтобы этого не происходило. Ты просто вступаешь в драку, потому что гибнут товарищи и ты не можешь отступить, ведь это предательство себя, своих друзей и страны.
Почему Крым украинский
Украина как независимое государство образовалось в 1991 году. И по договору, который был подписан (если мне не изменяет память) в Беловежской пуще тогдашним руководством России, Украины и Беларуси и другими странами, что СССР прекращает свое существование и все Республики остаются в своих границах, которые были при Советском Союзе. И все с этим соглашаются. Крым до этого перешёл в состав Украины в 1954 году.
В 2012 году Путин приезжал в Крым, в Севастополе на концерте пел украинские песни, говорил, что между Россией и Украиной всё хорошо, а через два года ввёл в Украину войска, сказав, что это наше. Тем самым показав, что он жестокий циничный человек, который идёт на поводу своих амбиций по расширению империи.
Сейчас люди находятся под штыками и действиями ФСБ, крымский народ преследуется, ведётся вялотекущий геноцид и людей сажают в тюрьму ни за что, чтобы напугать остальных.
Про тюремное заключение в России, пытки и о Романе Протасевиче
Первый год пробыл в изолятор ФСБ Лефортово, там люди находятся в полной изоляции, на них оказывается и физическое, и психологическое давление. Потом меня этапировали в Ростов, где был суд, потому что Крым они отнесли к подчинению Ростовского военного суда. Так как мне вменили терроризм, а этим занимаются военные суды. Там год ждал суда, после оглашения приговора через всю Россию отправили в Якутск, где пробыл полтора года. Из Якутска уже повезли в Лабытнанги, это северное место, там девять месяцев зима, температура минус 50 и жёсткие условия в лагере. Кого хотят сломать, везут туда. Там меня продержали два года, там я голодал. Потом ситуация политическая изменилась, договорились об обмене, меня за неделю до обмена отвезли в Москву и с украинскими политзаключенными моряками (нас было 35 человек) обменяли, это произошло 7 сентября 2019 года.
Мне повезло, что у меня было прикрытие в плане публичности. Когда меня задержали, они не знали, кого задержали. Думали, что активист, они ловили всех подряд.
И всех активистов ломали и пытали. Кто-то сдался сразу, кто-то держался. Я держался.
Перед задержанием я успел дать сигнал, что меня задержали ФСБ. И через день информация о моём задержании распространилась, и меня уже на второй день перестали пытать. Публичность меня прикрыла. Когда через полтора месяца меня вывезли на суд и дали возможность выступить, я рассказал про пытки. То, что я много говорил, и про меня много говорили, это помогло меня защитить.
В Беларуси ситуация более тяжёлая. И что касается Романа Протасевича видно, что его сломали. Пытки невозможно выдержать, которые длятся какое-то время. Ты готов сказать все что угодно, чтобы их прекратить. Я сидел с разными людьми, и был лишь один человек, который продержался месяц и это были страшные вещи, которые с ним делали. Все сдаются, чтобы прекратить пытки. Это не имеет никакого отношения к признанию, это имеет отношение к выживанию.
Все, кто осуждает Протасевича, просто никогда не бывал в таких ситуациях.
Самые распространённые пытки
Удушение пакетом, эта пытка не оставляет следов. Когда тебя бьют, следы остаются. А удушение пакетом не оставляет следов. Я много раз видел эту сцену в кино и не понимал, почему люди на этом ломаются. Это очень страшно, когда ты не можешь дышать, психологически это очень тяжело выдержать.
Голодовка и освобождение
Меня спрашивали, какой смысл был в голодовке? Это была задача поднять волну вокруг моего имени и других заключённых. Я смог её создать, это был один из поводов для дела, потому что мы уже четыре года были в заключении, никого не освобождали, я понял, что нужно что-то делать, иначе ничего не будет.
Голодать на воде долго не можешь, начиная со второй недели, меня накачивали глюкозой, стимулирующими препаратами, вводили медицинское питание. Я пищу не принимал, отказывался. Приносили каждый день завтрак, он стоял, потом приносили обед, он стоял, потом приносили ужин, чтобы постоянно был запах еды. А тюремная еда не так хорошо пахнет. На самом деле при голодовке есть не хочется, если ты настроен серьёзно. Я держался, сколько мог и перестал, когда возникла угроза искусственного кормления, иначе я уже не выдерживал на препаратах.
Евромайдан
У Майдана было несколько четких лозунгов. Отставка Януковича. Честные выборы. Подписание соглашения с Евросоюзом. Честные суды. Честная полиция. Первые три пункта были выполнены.
К сожалению, судебная реформа не была произведена. Реформа полиции была произведена больше имитационно. И все остальные внутренние проблемы остались, такие как влияние олигархических — криминальных групп, нет верховенства права, и многие проблемы, которые отсюда тянутся. Нет ведения бизнеса, беспредел силовиков, все это остается…
Кроме всего этого, есть фактор российской агрессии, которая делает все, чтобы Украина не стала успешной. Если Украина покажет, что может быть успешной и свободной, и независимой без России и ее ресурсов, а Россия, имея все эти ресурсы, будет жить плохо, то граждане РФ будут задавать вопросы, почему Украина живет лучше, чем мы, имея нефть и газ, поэтому Путин делает все, чтобы мы так не жили.
Про беларусский протест
Все ситуации похожи, но они разные. Давать советы другим очень легко, но мы этот путь прошли. В Беларуси это не первые протесты, но таких, как в прошлом году, не было ни разу, потому что не было такого единства. Но беларусы не смогли добиться успеха.
Если перейти к вопросу тактическому, то в России и в Беларуси поняли, что не нужно разгонять протесты, пусть люди походят. Походят и разойдутся. Но когда вы начинаете контролировать какую-то часть территории, заявив, что здесь будет наша свободная Беларусь без Лукашенко, это уже вызов. Государство — это та институция, которая контролирует свои границы. Если она не может контролировать свои границы, значит, она уже не институция.
Почему так сильно штурмовали Майдан? Потому что мы контролировали тот кусочек земли. Это был принцип, что это кусочек Украины, которую мы хотим построить без Янковича. Беларусы не хотели так делать и не знаю почему.
Я слышал, что многие говорили, что они не хотят как в Украине, не хотят повторять наш опыт. Но так не бывает, с кровавыми диктаторами флажками не борются. Мы тоже долго ходили, махали флагами, ничего не происходило. Пока мы не начали биться. К сожалению, противостояние дошло до массового расстрела, когда полицейские применили оружие против протестующих.
В Беларуси, возможно, другой сценарий. Но призывать к насилию я точно не собираюсь, это самое глупое, что может быть. У нас была вынужденная мера, людей довели до крайности. Мы стояли три месяца. Вы протестовали ещё дольше, но не смогли это сломать, не стали применять физическое воздействие. Сейчас силовые службы дают ответ и сажают сотни тысяч людей, люди уезжают из Беларуси, и я не знаю, можно ли найти снова такую же энергию на новые протесты.
Проблема в Путине, который всегда может подкинуть денег и за это придется отдать немного свободы. Авторитарные режимы не работают по принципам свободной демократии. Введут талоны, но режим не падет.
Свобода не даётся бесплатно.
Но я желаю беларусам Победы и чёткой цели, потому что если ты не будешь иметь четкую цель, то никуда не сможешь прийти.
