Последние недели в Великобритании проходили протесты ультраправых. Они выступали против мигрантов и устраивали погромы в городах. Как это было и к чему приведет — «Маланка Медиа» спросила у беларусов из Лондона и Ливерпуля.
Что случилось — кратко
В начале августа в Великобритании вспыхнули массовые беспорядки. Так ультраправые отреагировали на трагедию в детской танцевальную студию в Саутпорте, под Ливерпулем. Туда ворвался молодой человек с ножом, убил трех детей и ранил еще несколько человек. Нападавший оказался несовершеннолетним, из-за чего полиция не стала называть его имя после ареста. В соцсетях и некоторых СМИ стремительно распространились сведения о том, что преступник — мусульманин-мигрант. Это оказалось неправдой, но ультраправые все равно начали протестовать против миграции.
За несколько дней беспорядки распространились по всей стране. Многие политики назвали произошедшее «погромами», а некоторые даже потребовали от премьер-министра ввести войска в особенно опасные районы. В итоге, к работе было привлечено около шести тысяч полицейских, власти нескольких городов усилили патрулирование и разрешили превентивно арестовывать подозреваемых в организации беспорядков.
В ответ на погромы в городах по всей Великобритании начались акции против расизма. В результате антимигрантские беспорядки стихли.
«В дни беспорядков моя подруга боялась ходить по городу». Ливерпуль
Алиса (имя изменено по просьбе героини) уже несколько лет живет в Ливерпуле. Для города, история которого напрямую связана с миграцией, погромы стали шоком:
«Самые большие беспорядки пришлись на субботу третьего августа. Люди опасались находиться в центре города, офисы закрылись пораньше и отправили сотрудников домой. Я лично не видела беспорядков, потому что находилась в другой части города, но замечала вертолеты, которые окружили над центром Ливерпуля, и читала сообщения, которые писали мои друзья и знакомые в чатах.
Правые нападали на учреждения и офисы, отели, где расположились беженцы и нуждающиеся в убежище. Эта агрессия шокировала многих. Понятно, что я могу говорить только за ту прослойку, с которой общаюсь и которую вижу, но реакция и правда была очень сильная.
Люди были напуганы жестокостью и бессмысленной агрессией. Это никак не помогает тем, кто пострадал во время нападения на детскую танцевальную студию, интерпретация которого стала триггером для беспорядков. Я, как женщина с белой кожей, не опасалась за себя. Пока не начинаю говорить и люди не слышат мой акцент, они не догадываются, что я тоже мигрантка. Однако у меня здесь много знакомых смешанного происхождения, и, например, моя подруга из британско-индийской семьи боялась ходить по городу в дни беспорядков, потому что раньше уже сталкивалась с и оскорблениями на почве этнической ненависти. Это при том, что она гражданка Британии, которая здесь родилась и провела всю жизнь.
Многие знакомые говорили, что такие беспорядки не характерны для Ливерпуля, потому что он всегда был мигрантским городом и его история тесно связана с историей миграции. Именно отсюда в Африку, затем в Америку отправлялись корабли компаний, связанных с работорговлей. Именно сюда потом привозили товары из Штатов. Благодаря этому город обогатился, что позволило ему развиваться. Из-за этого же здесь уже в восемнадцатом веке появились люди разного происхождения, в том числе африканского. Многие живущие в Ливерпуле или их предки знакомы с миграцией, поэтому местные в целом всегда были настроены ко всем дружелюбно. Однако в последнее время, как и везде в стране, правые и антимигрантские настроения стали усиливаться.
Для людей с опытом миграции или беженства это страшно, потому что они и так находятся в максимально уязвимом положении: пока их документы на рассмотрении, они ограничены и в правах, и в передвижении.
Я знаю местную галерею, которая создает проекты в сотрудничестве с уязвимыми группами — в том числе с людьми с опытом беженства и миграции. Они помогают им почувствовать свою агентность, силу, творческий потенциал и важность для Ливерпуля. Когда начались погромы, вести эти проекты стало еще сложнее, потому что люди опасались даже выходить из дома. Беспорядки в принципе очень навредили культурной жизни города. Вандалы сожгли местную библиотеку, которая помогала творческой самореализации молодых людей и подростков. Как это связано с лозунгом «Спасем наших детей», под которым проходили беспорядки, — вопрос риторический.
Причины беспорядков я вижу в недостатке просвещения и понимания того, что миграция происходила всегда. Она не началась в последние десять лет — это универсальный опыт человечества. А вот национальные государства, границы и документы — изобретение последнего столетия. Что такое миграция, многие тоже не понимают. Это не прихоть, а одно из самых уязвимых положений, в которых может оказаться человек. Поэтому силы нужно направлять не на закрытие границ и ограничения миграции, а на межкультурную коммуникацию и совместные творческие и образовательные проекты.
Реакцию властей на беспорядки мне сложно оценивать, потому что я не следила за ней пристально. Однако то, что до меня долетало, выглядело довольно адекватным — никакого сравнения с ответом беларусских властей на протесты 2020 и быть не может. Такого уровня полицейского насилия и близко не было, даже несмотря на то, что беспорядки были спланированы и целенаправленно организованы.
Не могу сказать, что эти события негативно повлияли на мое восприятие Великобритании как места для жизни. Причин опасаться, что правая риторика здесь резко усилится, нет — это показали результаты недавних выборов. А иллюзий, что в других местах дела обстоят сильно по-другому, я не питаю: правые настроения в Европе встречаются повсеместно.
К тому же, Ливерпуль порадовал тем, как в ответ на агрессию объединилось гражданского общество. Когда появились сведения, что правые группировки, собираются напасть на организацию Asylum Link, которая помогает беженцам, собрался огромный контр-протест. Это была мирная демонстрация, а не погромы. Людей просто хотели защитить Asylum Link и показать свое несогласие с ультра-правым мнением. Многие организации выпустили заявления с осуждением агрессии и насилия, показали поддержку уязвимым группам. Для пострадавшей библиотеки запустили фандрайзинг и уже собрали достаточно много средств и книг.
После этого беспорядки довольно быстро начали сходить на нет».
«Знакомым украинцам звонили британцы и говорили, что им тут рады, что они — важная часть сообщества». Лондон
Олег переехал в столицу Великобритании несколько лет назад. Антимигрантских выступлений в мульткульторнум Лондоне он не ожидал:
«В день начала беспорядков я много работал и не следил за новостями. О происходящем узнал от друзей, которые пришли в гости. Для меня это стало шоком: не мог понять, почему и как это случилось. Провел небольшой ресерч и с удивлением заметил, что погромы во многом спровоцировали СМИ. Они распространили непроверенную информацию о том, что на детей в танцевальной школе якобы напал мусульманин.
Медиа должны придерживаться принципа, что у преступника нет национальности, гражданства, цвета кожа и так далее. Эти факторы не имеют никакого значения для дела, но создают ложную связку, будто преступность обусловлена этими характеристиками. Это — язык вражды, который порождает агрессию и насилие. Естественно, не бывает дыма без огня и нельзя все валить на СМИ. В обществе уже существовал потенциал напряжения, а медиа дали ему выход.
На моей жизни беспорядки никак не отразились: у меня есть привилегия быть светлокожим человеком, поэтому никто, глядя на меня, не думает, что я приезжий. Кажется, на светлокожих мигрантов волны хейта в принципе не сильно распространяются. У меня есть знакомые из Украины, которые переехали в Лондон после начала войны и первый год жили у британской семьи по программе Homes for Ukraine. Когда начались беспорядки, эти хосты звонили ребятам и говорили, что в Великобритании им рады, что они — важная часть сообщества. Им было важно это проговорить, выразить несогласие с погромами.
С другой стороны, я знаю девушку, которой начали угрожать из-за того, что в первые дни беспорядков она запостила в сторис, в каких районах Лондона возможны рейды радикалов. У нее темная кожа, и люди писали ей что-то типа: «Эти погромы — только начало. Спящее большинство проснулось».
Представить, что беспорядки будут такими агрессивными, я не мог. Лондон всегда казался мне очень инклюзивным и толерантным городом. Живу здесь уже два года, и за это время видел много протестов, но все они были довольно спокойными. Например, несколько раз в месяц тут проходят пропалестинские демонстрации, в которых участвуют десятки тысяч человек, но серьезных стычек на них не бывает. Та же история — с ЛГБТ-прайдами. Это говорит о том, что общество в Лондоне в целом очень толерантно к разным группам. В менее крупных городах ситуация сильно отличаться. Там население менее разнообразное, поэтому и ксенофобии, особенно по этническому признаку, больше.
Напряжение из-за миграции копилось в Великобритании годами. Консервативная партия тори долго зарабатывала очки на этом, но за годы правления ничего не сделала для улучшения ситуации. Стоимость аренды продолжает расти, государственные системы не справляются с нагрузкой — усиливается напряженность между приезжими и коренными британцами, которые считают, что все ресурсы принадлежат им по праву рождения.
Сейчас демонстрации стихли. Сравнить их с тем, что было в Беларуси в 2020 невозможно: действия полиции были адекватными и соразмерными тому, что происходило, да и сами выступления были не такими массовыми.
Какие последствия будут у беспорядков, пока непонятно. Вряд ли миграционная политика сильно изменится: партия либералов, которая недавно пришла к власти, настроена по-другому. Возможно, будут какие-то популистские заявления дабы показать, что правительство думает и про радикально настроенное население.
Уезжать из Великобритании из-за случившегося не собираюсь. Ситуация далеко не настолько напряженная, чтобы я начал паковать чемодан в очередную эмиграцию».
