Беларусская музыкальная сцена переживает существенный кризис: часть артистов были вынуждены уехать из страны, а те, кто остался — лишились гастролей. Тем не менее индустрия пополняется новыми артистами, а еженедельно выпускаются десятки новых релизов. О том, что происходит в музыкальной индустрии, рассказали Никита Абрамчик и Алина Мазовец — создатели КЛІК — самого крупного телеграм-канала о музыке.
Полномасштабное вторжение России в Украину способствовало переходу многих беларусов на родной язык. Музыка не стала исключением: в плейлистах беларусов стало все меньше российских исполнителей и все больше беларусских музыкантов. Так, возникла идея создать телеграм-канал КЛIК, который за год стал самым популярным телеграм-каналом о беларусской музыке. Создатели КЛІК «Вектор» Никита Абрамчик. а также главная редакторка и фотографка Алина Мазовец рассказали, как появилась идея проекта и что теперь происходит в беларусской музыкальной индустрии.
Как появился КЛІК?
Никита: Мы встретили войну в Киеве и были вынуждены оттуда уехать. После очутились во Франции, и когда уже немного пришли в себя, захотелось делать что-то полезное. Захотелось слушать больше беларусской музыки и меньше зарубежной, в частности российской. И я решил, что раз у меня нет возможности записывать музыку, тогда нужно заняться чем-то другим.
Так решил делать КЛІК. Так как у меня дислексия, я попросил отредактировать текст свою девушку — Алину, она стала главной редакторкой канала. Постепенно команда разрасталась и обрастала новыми инициативами, сейчас у нас несколько людей в команде — у каждого свои музыкальные вкусы и предпочтения, но концепция проекта неизменна.
Много музыкантов были вынуждены уехать из Беларуси, как сейчас выглядит музыкальная сцена внутри страны?
Никита: Мы бы не стали категорично утверждать, что все плохо. Постоянно появляются новые талантливые артисты, но в то же время выступать и развиваться невозможно. Я бы сказал, что в стране сейчас 80-ые годы, я в то время не жил, но ощущение примерно такое. Все концерты переведены в формат подпольных, люди собираются на репетиционных точках, становятся популярны квартирники.
У артистов есть какие-то тайные каналы коммуникации с поклонниками? Ведь любой пост в соцсетях с анонсом может обернуться приходом силовиков
Никита: За счет того, что это скорее начинающие артисты и у них небольшая аудитория, то квартирники проходят в формате друзей. И в принципе, наверное, нет каких-то кейсов с запретами квартирников.
Алина: Мне кажется, беларусские власти никогда не обращали внимание на культуру и до сих пор не осознают ее важность. Поэтому на это смотрят спустя рукава и скорее фильтруют большие фестивали или известных артистов. А на остальных ребят внимание не особо обращается, потому что власти думают: «Это всего лишь культура. Что она может?»
Никита: У меня недавно возникла мысль, но пока это на уровне гипотезы, что сейчас быть популярным в Беларуси — невыгодно. Потому что когда ты становишься популярным, к тебе появляется лишнее внимание, в том числе, властей. И получается такая ситуация: артисты хотят стать знаменитыми, но в то же время понимают, что это риск.
Несмотря на условия и риски, новые артисты продолжают появляться, то есть беларусская сцена продолжает развиваться даже в столь жестких условиях?
Алина: Да, все равно появляются какие-то абсолютно новые ребята, которые до этого выступали на вокальных конкурсах, в музыкальной школе. И вот они вырастают, создают свои группы, становятся уже артистами, создают новый продукт и при этом находятся в Беларуси.
Никита: Контент есть, он иногда бывает даже очень классный и интересный. В этом плане переживать сильно не стоит. Конечно, артисты появляются, но могут очень быстро затихнуть, потому что возможности ограничены — быстро ощущается потолок.
Может ли сейчас беларусский артист оставаться коммерчески успешным, проще говоря, где ему зарабатывать, если внутри страны это невозможно?
Никита: Хороший вопрос, с начала войны перестала существовать «постсоветская» сцена. То есть русскоязычная, которая включала в себя Беларусь, Россию, Украину — это был общий рынок, который в мире воспринимался как общий регион с центром в Москве. Потому что все мейджор-лейблы находились там, и если ты выходил на какой-то определенный уровень, тебе надо было ехать в Москву, чтобы заключить соглашение. После начала войны произошел распад сцены. Сейчас, если кто-то из беларусских артистов считает, что он вещает на постсоветскую сцену или СНГ — он обманывает себя, сейчас он работает конкретно на российскую аудиторию.
Какие есть еще варианты у артистов? Двигаться в беларусскую независимую сцену, но это скорее инвестиция на пару лет, потому что сейчас ты не можешь быть коммерчески успешным, потому как независимая сцена очень молодая и только формируется, ее становление вопрос ближайших лет.
Можно двигаться на западный рынок, и есть очень классные примеры беларусских артистов, которые как-то осваиваются на Западе, в основном это касается жанровой музыки. Но в этом случае артисты не погружаются в беларусскую музыкальную индустрию, а интегрируются в западную.
Алина: Нельзя сказать, что окончательно интегрируются в западную, путей много и все они открыты, не обязательно петь исключительно на английском языке или делать что-то без привязки к беларусскому стилю, чтобы работать на западном рынке.
Никита: Выглядит это так: чтобы беларусскому артисту быть коммерчески успешным, нужно идти на Россию или на Запад. Беларусская независимая сцена, которая могла бы быть коммерчески самодостаточной — это цель. Пока все на полном энтузиазме и это работа не на деньги, а на перспективу. И наша команда, в том числе, в это вкладывается.
То есть можно сказать, что между деньгами и принципами, беларусские артисты в основном выбирают принципы ?
Алина: Я думаю, что так ставить вопрос это достаточно ультимативно и резко. Я не думаю, что артист просыпается и думает: «вот я выпускаю трек и либо продаю совесть, либо буду доедать последнюю корку хлеба». Мне кажется, очень грустно говорить о том, что если ты выбираешь позицию и совесть, то по факту отказываешься от денег. Очень грустно, что видение ситуации такое, что беларусских артистов нужно жалеть и если кинуть монетку, то только из жалости.
Мы работаем, чтобы показать, что у верных своим ценностям артистов также есть перспективы. Артисты видят свою перспективу и гастроли по разным городам — тому подтверждение.
Никита: Я бы отметил, что большинство музыкантов живет по-старому в том плане, что их бизнес-модели и паттерны поведения не успели поменяться и адаптироваться к новым реалиям. Для нас очень важно показать какие-то альтернативные пути. У артистов внутри Беларуси есть определенная изоляция и достучаться до них, чтобы рассказать о другом пути, не так уж и просто. Поэтому если артисты и делают выбор не в пользу своих ценностей, то скорее от незнания альтернатив.
По вашим личным ощущениям, отразились ли события 2020 и 2022 года на творчестве беларусских музыкантов?
Никита: Мне кажется, еще прошло недостаточно времени, музыку гораздо лучше анализировать на длинной дистанции. В моменте очень тяжело заметить какие-то культурные феномены.
Алина: Я согласна, что это будет понятно через время. Но одно точно можно сказать, как и в 2020, так и сейчас выходят ситуативные песни, их можно назвать криками в пустоту. Они именно об эмоциях, переживаниях и о тех событиях. Сейчас песни перерождаются во что-то более иносказательное. То есть слушаешь песню о любви или о чем-то повседневном, но в каких-то фразах понимаешь, о каких конкретно событиях говорит артист или артистка. Сейчас этот всплеск эмоций прошел и начинается момент рефлексии, песни становятся более осмысленные. Я думаю, чем дальше, тем будет еще интереснее.
