Привыкание к войне и адаптация к новым условиям жизни. Что будет с русским языком в Украине после завершения войны? Какими будут эмоциональные травмы у детей после этой войны? Кто является большим злом — Лукашенко или Путин? Об этом и не только поговорили с известным украинским доктором Комаровским. Публикуем текстовое интервью.
Как сейчас живет доктор Комаровский и насколько все изменилось с приходом войны?
Перестал ездить на работу в офис. А вот информации стало большое. Если раньше 50% времени было изучение последних отчетов, медицинских конференций, новостей связанных с коронавирусом, то сейчас 90% информации — это новости с фронта. Работа с письмами, консультации волонтеров, людей, записи видеоконференций.
Как Евгений Комаровский снимает стресс?
Читать вообще не могу, художественная литература не заходит вообще. С музыкой и фильмами тоже сложно. Опять-таки, какие фильмы, если в любой момент можно зайти в телеграм-канал и увидеть фильмы, от которых волосы дыбом. Нужно сегодня расставлять приоритеты. Вот недавно с ребятами из МЧС записали видео про разминирование, о взрывоопасных предметах. Сейчас это в Украине фактор риска каждого ребенка. Дискуссии, когда мама ласково просит подойти ребенка и ее послушать, закончились. Сегодня педагогика военного времени, когда мама сказала «Стой!» — и ты должен стать. Мама сказала: «Замри, убери руки». И если ребенок этого не сделает, то его жизнь под угрозой.
Бываете ли вы в родном Харькове и уцелели ли ваши любимые места?
Полтора месяца не был в Харькове, но ежедневно разговариваю с теми, кто остался там. В городе нет таких мест, в которые не прилетали ракеты. Полностью уничтожен экопарк. Два человека погибли, пытаясь эвакуировать животных. Парк Горького, один из красивейших парков в Европе, в него тоже неоднократно прилетало. Центр города разрушен, самая красивая площадь тоже пострадала. Но Харьков сопротивляется, про оккупацию города и речи не идет.
Как быстро люди привыкают к войне? Как быстро происходит адаптация к новым условиям жизни?
Нужно понимать, что люди одной страны находятся в разных бытовых условиях. Есть регионы, где жизнь практически не изменилась. Есть регионы, где гуманитарная катастрофа, там отсутствуют любые блага цивилизации. Там нет ни больниц, ни школ, люди месяцами не выходят из подвалов, дети не видят солнца. Взять тот же Харьков, в котором каждый день могут быть убиты до десяти человек, десятки ранены. Но при этом в городе остался миллион жителей. И понятно, что эти люди не устраивают истерики, из-за того, что вдруг отключилось электричество или пропала вода. Понятно, что люди к этому адаптировались. Большую половину торговых центров разрушили. Но основные магазины работают. Банковский сектор работает, заправки работают, даже кафе открываются, люди стараются выживать в этих условиях. Но над каждым жителем Украины висит меч войны и ощущение неопределенности. Никто не знает, что будет завтра, поскольку мы имеем дело с дьявольским злом, у которого нет никаких ограничительных механизмов.
Что будет с русским языком в Украине после завершения войны?
Для меня это один из самых больных вопросов. Думаю, что проблем будет много. Тема будет закрыта или не будет очень острой, если будет четкое принятие или констатация правил игры от высшего политического руководства. Если политическое руководство будет пытаться опять петлять (ни вашим ни нашим), оставит этот вопрос в подвешенном состоянии, то тогда ситуация будет очень острой. Постоянное выяснение отношений внутри страны. И сейчас есть языковые войны, но, думаю, их будет больше.
Но не готов обсуждать эту тему, потому что эта тема для серьезной вдумчивой дискуссии. Беда, с моей точки зрения, состоит в том, что, принимая некое решение, затрагивающее миллионы людей внутри Украины, мы пытаемся ориентироваться на то, что о нас подумает великий Пу. Мы должны перестать оглядываться по сторонам. Мне плевать о том, что подумает о нас руководство России.
Мы не должны о них думать, мы о них должны думать только как о живущей рядом бешеной собаке. И мы должны сделать все, чтобы она на нас не напала.
Какими будут эмоциональные травмы у детей после этой войны?
Мы должны учитывать тот факт, что есть огромное количество детей с абсолютно разными эмоциями, связанными с войной. Дети, потерявшие близких, дети, оказавшиеся в оккупации, дети, сидящие в подвалах, дети, месяцами живущие в условиях бомбежек. Или дети, которые бежали с мамами в другую страну, оставив отцов на войне. Это первое. И второе, нужно учитывать длительность стрессового фактора.
Условно говоря, семья выехала в Польшу, там эта семья жила несколько месяцев в непривычных для себя условиях, а потом они вернулись, например, в Киев в свою родную квартиру. Важен возраст ребенка. Как ребенок провел эти полтора месяца? Он сидел рядом с рыдающей мамой или ходил в детский коллектив польских детей, для которых никакой войны нет… Очень много ситуаций. Какой бы серьезной ситуация ни была, поведение детей всегда связано с поведением окружающих их взрослых. Если взрослые травмированы, если взрослые в депрессии и в слезах, если вся жизнь их это война, то дети находятся в этой же парадигме и не могут из нее выйти..
Это ситуация — дети на войне — она не уникальна. Мир уже сталкивался с этими проблемами. Дети Украины не первые и не последние дети, которые проходят через ужасы войны. У современной педагогики, психологии есть протоколы помощи таким детям. После войны мы будем учить, как привести детей в норму. Но нам это не удастся, если сначала не приведем в норму маму и папу.
Как эта война отразиться на детях в России?
Там намного сложнее. Опять повторюсь, принципиально важна длительность стрессового фактора. Наши дети пока находятся в стрессовом факторе два месяца. Мы не знаем, сколько это будет продолжаться. Российские же дети находятся в факторе пропаганды годами.
Дело в том, что детеныши млекопитающих познают мир, наблюдая за поведением взрослых. Они получают ответы на вопросы, что можно, а что нельзя. Если вы перебежали с ребенком улицу на красный свет, у него на всю жизнь откладывается, что так можно поступать. Правила жизни закладываются в детенышей именно из наблюдений за взрослыми. Именно поэтому язык и религия — это темы за пределами здравого смысла. Любой наезд на язык или религию твоих родителей иррационален и вызывает ответную реакцию на уровне инстинкта. Поэтому самые страшные и нелогичные войны — это религиозные и языковые. И когда ребенку дают ответы на вопросы про букву «Z», про рашизм, про то, что «мы самая крутая страна в мире, а там нацисты», ребенок это воспринимает как абсолютную истину. Понимаете, в чем проблема? И поменять это нужно на уровне психологии. Нужно менять установки. Это не так просто. Именно так формируются отряды зомби, которые безропотно выполняют распоряжения.
Кто является большим злом — Лукашенко или Путин?
Ваш вопрос в народе звучит: «Какие какашки больше воняют?»
Существование лукашизма невозможно без существования рашизма. Лукашизм в принципе стал возможен только потому, что с момента своего появления на свет он серьезно подпитывался российскими деньгами, оружием, нарративами, правилами жизни. Беларусь согласилась с таким укладом вещей, а Украина сопротивлялась и сопротивляется до сих пор. В данной ситуации я не готов рассматривать режим Лукашенко в отрыве от путинского режима.
Я понимаю, что любые обращения к беларусскому народу сейчас будут глубоко вторичны. Как я всем советую, дождаться и уцелеть, с моей точки зрения, для беларусского народа сейчас нужно дождаться победы, демонтажа российской системы, и постараться уцелеть до этого времени, и других вариантов я не вижу.
Что нужно сделать беларусам, чтобы лукашизм не повторился?
Тут надо четко понимать, что, наверное, не бывает никаких специфических беларусских правил жизни, правил цивилизации. Как сказал когда-то Антон Павлович Чехов: «Все что национальное, это не наука. Не бывает национальной таблицы умножения». Как только кто-то начинает рассказывать про некий особый путь, то его надо гнать поганой метлой. Обычно популизм с этого и начинается. Все уже изобрели, правила жизни изобрели. На чем прокололась Беларусь, как и Россия? На несменяемости власти. Украина смогла менять власть, Беларусь не смогла. Любые намеки на диктаторство должны пресекаться. Поэтому нужно сделать сменяемую власть, честный суд, честные выборы, свободные независимые СМИ. Если не готовы идти по этому пути, значит ничего не получите. Нужно не бояться отдать власть молодым.
Как беларусам и украинцам обезопасить себя от последствий возможного ядерного взрыва?
Пока Беларусь находится в зоне абсолютного подавляющего влияния на политическом и экономическом уровне от желаний РФ, естественно, ни о каких советах речи не идет. Дождаться и уцелеть. Дождаться мира.
Того, чтобы поменялась власть, дождаться, чтобы родные и любимые вернулись с фронта. Чтобы ожидание было быстрее, каждый должен проанализировать, что он может сделать на своем месте. Взять оружие, перевести деньги, помочь слабому. В конце концов, не сотворить зла.
