Демотивирующая зарплата тьюторов, увольнения прогрессивных преподавателей психологии и как следствие, допотопные методы работы с особыми детьми — симптомы все той же государственной хронической болезни «человек-средство» (вместо «человек-цель»). О «детях без функции» внутри системы рассказал психолог.
«Закрепленная в беларусском Кодексе об образовании идея интеграции детей с особенностями психофизического развития (ОПФР), как и концепция инклюзивного образования, изначально неплохи. Однако реализация внутри системы — это совсем не то, что на бумаге», – говорит медицинский психолог.
Еще до предсказуемого момента пропасти «ожидание-реальность» есть принципиально важный спойлер. Дело в том, что разделом о специальном образовании Кодекса закреплена именно интеграция, не инклюзия. При этом видимого движения в сторону последнего в Беларуси на самом деле нет (пока имеем только видимость интеграции и инклюзии).
А в чем разница?
Философия инклюзии (включения, присоединения) — плоть от плоти вопросы индивидуальных свобод, проблем прав человека, выбора и доступа. Это тот самый «идеал», конечная точка пути системы, понимающей человека как цель.
Где-то на слове «выбор» мы и натыкаемся на тактическое отличие в подходах (и на актуальность проблемы для всех). Если инклюзия признает необходимость изменения общества в пользу индивидуальных человеческих потребностей, то интеграция ставит целью адаптацию индивидуального для коллективных требований.
Отсюда:
«Инклюзивное образование — это когда ребенок с особенностями присоединяется в общую школу. И в рамках этой школы он учится по той же программе, что и все дети, осваивает материалы с какой-нибудь специальной помощью и т. д.», – медицинский психолог.
Так что закрепленная в Кодексе модель разделения беларусского образования на общее/специальное — это пока про уровень интеграции.
И про нас:
«Должно измениться отношение к человеку, прийти понимание того, что вот этот другой — тоже ценный и нужный», – медицинский психолог об инклюзивном обществе
Сегодня идеальное воплощение концепции интегрированного обучения в Беларуси — это создание специальных условий для особенных детей в рамках уже существующей системы образования. Например, так называемые классы интегрированного обучения в формате дети без нарушений + дети с нарушениями в комплексе с отдельными для последних занятиями с дефектологом.
«Концепцией же включения предполагается создание школы для всех учащихся в соответствии с потребностями всех и каждого и создание обществом возможностей для наиболее полной реализации ими своих потребностей», – отмечают беларусские исследователи.
И движение в сторону инклюзии действительно нашло свое официальное отражение в утвержденной «Концепции развития инклюзивного образования лиц с особенностями психофизического развития в Республике Беларусь» в 2015 году.
И все вроде неплохо:
«При инклюзивном образовании образовательный процесс организуется так, что все обучающиеся, вне зависимости от их особенностей (психофизических, культурных, социальных, языковых и т.д.) и способностей, включены в общую образовательную систему и обучаются в учреждениях основного и дополнительного образования, учитывающих их особые образовательные потребности и оказывающих им необходимую поддержку».
Однако вернемся из инклюзивной утопии в суровую реальность
«Должна сказать, что у нас инклюзии как таковой нет. Этого уровня мы не достигли. В реальности есть только интеграция — и то с вопросами», – говорит психолог
Интегрированное обучение в Беларуси на практике зачастую не отвечает потребностям детей с ОПФР. Наглядный тому пример — подход к детям с расстройствами аутистического спектра (РАС).
«Программы специального образования основаны по принципу сохранности интеллекта у ребенка. А у ребенка с РАС интеллектуальный дефицит как раз не является ведущим дефектом. Это дети с особыми сенсорными потребностями, нарушениями коммуникации, взаимодействия», – рассказывает психолог.
А если такой подход не для них, то по какой вообще программе они должны учиться?
Снова открываем Кодекс. У нас ребенку с диагнозом РАС по МКБ 10 по закону положено сопровождение — тьютор («помощник»). Он обеспечивает «коммуникативную компетентность» подопечного и отвечает за прочие организующие моменты.
Такого «помощника» назначают в Центре коррекционно-развивающего обучения и реабилитации (ЦКРОиР). Там же прописывают индивидуальную программу обучения для ребенка.
«И это все так хорошо начиналось, у нас была целая Школа тьюторов, очень активно Институт инклюзивного образования принимал участие. В доковидную/докризисную/довоенную эпоху детям выписывали личную программу и тьютора», – вспоминает собеседник.
Но со временем из-за сокращения финансирования все свелось к групповым тьюторам — на два-три ребенка.
Начался «тьюторский кризис»
«И сегодня чаще всего сопровождение — это какой-нибудь “воспитатель группы продленного дня” или тот же дефектолог на полставки», – медицинский психолог.
Дело в том, что ставку тьютора оплачивает государство. Мало того, мягко говоря, небольшая ставка (около 500р.) подразумевает наличие педагогического образования.
«В общем никто сильно устраиваться на эту работу не горит: и дети непростые, и оплата мизерная, и вместо одного тяжелейшего ребенка — два-три тяжелейших ребенка», – продолжает психолог
Так что кризис сопровождения запустил кризис интеграции: где брать тьюторов?
По словам психолога, все началось с Минска. Сегодня по всей Беларуси есть чаты, форумы, где люди за несколько месяцев до начала школьного обучения начинают разыскивать тьюторов, предлагая всевозможные бонусы, доплаты со стороны родителей — только придите работать.
Интеграция и репрессии
И после протестов кризис только обострился.
«Были уволены “неугодные” тьюторы, произошли зачистки во всей системе образования, и специальное не стало исключением. Дети остались без сопровождения. Я лично знаю случай, когда мама такого ребенка нашла тьютора вместо того, кого власти “ушли”. И новая кандидатура просто не устроила — нет стажа, нет образования. Вот и что им делать?»
Психолог
Кстати, об образовании
Еще одна проблема — это система подготовки специалистов в ВУЗах.
Характерный пример: учитель начальных классов, не имеющий специального образования, знаний, навыков, вдруг узнает, что теперь он — учитель в интегрированном классе. И это не исключение, «это норма».
Кроме того, те технологии, которые реально нужны в работе с детьми с ОПФР не преподаются в профильных вузах, говорит психолог.
«К примеру, АВА-терапия, эрготерапия, сенсорная интеграция. Это все доступно в формате платного обучения, частных курсов, которые себе специалист позволить не может, а позволив, уходит в частную практику, а не в интегрированный класс».
Преподавательский состав ВУЗов «потерял связь с реальной практикой, использует устаревшую терминологию». А более-менее прогрессивных кадров просто «деактивировали» репрессиями, как это было с кафедрами общей и медицинской психологии БГУ, Институтом инклюзивного образования, Институтом психологии БГПУ.
Надежда на широкую реализацию идеи инклюзивного образования напрямую зависит от того, кто сейчас доносит это знание. Так что и прогнозы пока соответствующие.
