С 2020-го года мало что изменилось. В Беларуси война продолжается — правда, не против соседей, а против собственного народа. Тем не менее все по-прежнему в наших с вами руках. Как и в 2020-м.
Голые нары и бесконечный перевод заключенных в новые камеры — один из методов давления на «политических». Методичный и системный. Ведь для людей в масках и мантиях это — просто работа, которая давно уже вошла в привычку и расписание.
И для режима «эта дичь» — единственный способ оставаться на плаву.
Не стоит забывать, что мы по-прежнему в самом сердце исторического процесса (и беларусского гестапо), несмотря на видимое снижение внимания к беларусскому вопросу.
2022: не только «краски» и «синие попы»
Как утверждает сооснователь международного комитета по расследованию пыток в Беларуси Сергей Устинов, беларусский режим расправляется с противниками войны в Беларуси гораздо «жестче», чем российский (и тем не менее беларусы не сдаются до сих пор).
«На основании третьей статьи Генеральной резолюции ООН Беларусь можно назвать соагрессором в этой войне. Но несмотря на эти непрекращающиеся репрессии в стране с 2020-го года, начатая война России против Украины вызвала у беларусов не просто волны возмущения — она повергла людей в шок. И эта волна перешла из фазы мирных протестов 27-28 февраля в активные действия по недопущению передвижения военной техники, оружия через территорию Беларусь, порчу ж/д линий», – сказал Устинов в стриме «Маланки».
Сергей считает, что 27-28 февраля — ключевые для беларусских протестов дни. За это время было задержано около 1100 человек за уличные протесты и «неугодные» комментарии.
Так что масштаб репрессий (в день) за антивоенные акции даже превышает количество задержаний во время воскресных митингов.
По словам Устинова, сейчас народ так запуган, что даже те, кому удалось уехать из Беларуси после антивоенных митингов, боятся говорить. Потому что «остались родственники».
«Изучая репрессии, я назвал это “сказочными кейсами”. Даже священника арестовали за надпись на машине “Украина в России”. Учителя — за сине-желтые ленточки в прическе. Женщин 60-ти лет судили за расклеивание листовок “Нет войне”», – рассказывает Сергей
Подавляющее большинство задержанных получали арест от 10 до 30 суток — это, как мы знаем, в лучшем случае.
Всех «политических» целенаправленно пытают в местах несвободы. Им не выдают матрасы, подушки, постельное белье с полотенцами. Им не разрешают передачи — как продуктовые, так и вещевые. Администрация учреждений целенаправленно создает перенаселение в камерах (оно может в 8 раз превышать норму).
«Попадались случаи, когда в четырехместную камеру селили 32 человека. То есть отдельных спальных мест у людей просто не было. Люди спали по-двое, по-трое на койках без матрасов с железными прутами, которые впиваются в тело; на столах, под кроватями, на бетонном или деревянном (в зависимости от учреждения) полу»
Сергей Устинов
Еще немного о происходящем в тюрьмах прямо сейчас
Силовики отбирают у людей теплую одежду. И это только начало. Потом «правоохранители» открывают окна в камеру — чтобы «неугодные» замерзли и заболели. И да, до суда (это примерно от 1 до 5 суток) большую часть задержанных просто не кормят.
«За один-три-пять дней могут дать просто хлеб с чаем. И все»
Сергей Устинов
И это не говоря о базовых средствах личной гигиены. Политзаключенные женщины вынуждены рвать свои майки, чтобы использовать их как прокладки.
«Это просто средневековье какое-то. Это — дичь»
Сергей Устинов
Ну, и куда же без тюремной классики — депривация сна.
«Всех людей два раза за ночь будят (обычно в 2 или 4 часа ночи), заставляют при этом вставать и называть свое фамилию-имя-отчество, подходить к “кормушке” в двери. И, конечно, избиения — практика 2020-го продолжается до сих пор», – Сергей Устинов.
Омоновцы залетают ночью в камеры и снимают пытки на телефон.
Вопрос. Вот это вот все — «банальность зла» («сказали — значит, делаю»), душевная болезнь или садистское удовольствие вперемешку с личной инициативой?
«Тут сочетание нескольких факторов. Есть и указка сверху», — сказал в том же стриме «Маланки» правозащитник Александр Бураков.
Как пример, Могилёвский ИВС — «лучшая» тюрьма для политзаключенных.
«В какой-то момент он стал напоминать Окрестина. Например, журналистка Диана Середюк, которая побывала в Могилёвском ИВС, отзывалась, что там едва ли не хуже, чем на Окрестина. И это, что называется, “указка сверху”», – продолжает Бураков.
Кроме того, непосредственно до ИВС, когда ГУБОП задерживает определенных граждан ( тут совершенно неважно, по уголовной или административной статье), имеют место, мягко говоря, неприятные межличностные контакты.
Потому что люди в масках, как правило, пытаются «стать сверху», утверждает правозащитник.
«Они позволяют себе унижающие выражения, физическую силу, угрозы, унижения и так далее», – говорит Бураков.
Что можно противопоставить злу?
На Неделе против пыток (то есть прямо сейчас) Александр Бураков представит свой доклад о голых нарах и продолжающемся геноциде беларусов.
Доклад посвящен полицейской системе Республики Беларусь — точнее, тому, как властная вертикаль пытается задавить проявления любой активности граждан (даже если это старая татуировка или бчб-носок).
«Это моменты задержания, административные аресты (когда пытки используются, чтобы разубедить человека в его политических пристрастиях и сделать так, чтобы он ничего “плохого”, по мнению государства, не сделал), пытки в местах исполнения наказаний: исправительные колонии, тюрьмы, СИЗО, учреждения открытого типа (сюда также можно отнести ЛТП)», – отметил правозащитник в стриме «Маланки».
Вообще за последние два года появилось немало проектов, которые рассказывают истории тех, кто решился рассказать о произошедшем публично.
Один из самых медийных — проект «Август 2020», стартовавший в октябре того самого года.
Кто же может защитить человека в бесчеловечных условиях?
Куда обращаться и как поступать, если обратиться за помощью некуда в ситуации правового дефолта с прессингом адвокатов и правозащитников.
«Кроме самого человека, его права никто не защитит. Если у человека нет стремления доказывать то, что он человек со своими правами и своими гражданскими ценностями, то ему, конечно, никто не поможет», – констатирует Александр Бураков.
Основная причина такого «беларусского страха» — боязнь, что будет еще хуже, да и все равно «этим ничему не поможешь».
«С другой стороны, сотрудники милиции и других силовых ведомств получают универсальный ответ. Например, мы заявляем про репрессии, утверждаем, что людей пытают — а сотрудники милиции говорят, что ни одной-то жалобы и нет».
Поэтому для того, чтобы защитить себя, надо с себя же и начать.
Это могут быть элементарные жалобы на условиях содержания, на избиения, на пытки. Кстати, мы уже затрагивали тему того, что такое пытки и как можно противостоять им в условиях правового дефолта.
«Как показывает моя личная практика, когда человек начинает жаловаться в ту же самую прокуратуру (которая сейчас больше напоминает Главпочтамт), как правило, санкций к нему никаких не применяется. Потому что милиции проще, чтобы эта ситуация ушла куда-то в тень», – говорит Бураков
Напоминаем, вы можете составить жалобу самостоятельно, используя телеграм-бот https://t.me/legin_bot, или обратиться в правозащитные организации, которые вам помогут бесплатно: Международный комитет по расследованию пыток в Беларуси или Правозащитный центр «Весна».
Изучайте свои права, отстаивайте и берегите себя.
Фото: мать и сын. Беларусь, 14 августа / tut.by
